Несмотря на время отпусков, в Калининграде заметно накаляются политические страсти. На первый взгляд, такое оживление вызвано приближающимся сроком переназначения старого или прихода нового губернатора. Однако это скорее повод, чем причина. Пока оппозиция воюет словом, ее противники пускают в ход зеленку. Вслед за Витаутасом Лопатой пострадал лидер общественного движения «30 января» Евгений Лабудин. За что его облили «бриллиантовой зеленью» и почему он стучался в двери офиса «Единой России», Евгений рассказал корреспонденту «ТР».
«Мне этот язык понятен»
— Евгений, давай начнем с зеленки. Это такое распространенное в нашей области средство борьбы с инакомыслящими. Депутат Витаутас Лопата в свое время также был помечен зеленым. За что ты пострадал?
— Я, как и Витаутас Вольдемарович, из семьи репрессированных. Прадед мой был раскулачен, и дед-фронтовик, защитник Москвы, был комиссован по ранению в 1942 году, а потом по навету приговорен к десяти годам лагерей на Колыме. О сталинских репрессиях люди знают в основном по книгам Варлама Шаламова и Александра Солженицына. В моей же семье передавались рассказы о тех страшных временах. Помазать лоб зеленкой — означает приговорить к расстрелу. Поэтому в том, что меня облили зеленкой, я вижу прямой намек: люди, которые это сделали, знают, о чем, с кем и каким языком говорить. Кому-то хватает удара трубой, кому-то угроз по телефону или в письме, а нам посчитали нужным угрожать таким способом. Мне лично этот язык понятен.
— Согласись, это же не так страшно, как лагеря. Обыватель прочитает и скажет: подумаешь — плеснули зеленкой, не посадили же, не расстреляли. Значит, все в порядке! И даже усмотрит в этом некоторую демократию. А как ты расцениваешь такую открытую, публичную и циничную акцию среди бела дня, рассчитанную на то, что исполнителей никто никогда не накажет?
— Частично ты сама на свой вопрос и ответила. Действительно, эмоциональная, психологическая нагрузка в этом случае большая. Времена меняются, но методы запугивания и шантажа остаются. На меня напали действительно нагло и цинично, у подъезда моего дома. Тех, кто поступил так с Лопатой, так и не нашли, а значит, не наказали.
— Как это произошло? Может быть, поводом послужила пресс-конференция сторонников движения за отставку губернатора Георгия Бооса, в которой ты принял самое активное участие?
— Конференция состоялась в пятницу, в 15.00, в спортивно-развлекательном комплексе «Олимпик» на Московском проспекте. Инициативная группа общественного движения «30 января» (на конференции нас было четверо из семи) объявила, что, руководствуясь волей народа, выраженной на митинге 30 января, легальном, санкционированном митинге, решения которого никто не отменял, мы настаиваем на подведении итогов исполнения народных требований. Мне приходилось слышать такое мнение (чаще от чиновников), что 10—15 тыс. человек — это не народ, нет нужной массовости. Ну, извините, сейчас на выборах порог явки снят, 3 человека придут — и выборы признают действительными. Так что митинг 30 января как раз и выразил волю народа, более массового митинга в истории области еще не было. Люди пришли, высказали свое отношение, поэтому мы, руководствуясь их требованиями, объявили о создании «Движения 30 января», куда входят все горожане, пришедшие к Дому советов, и решили провести митинг 21 августа с рабочим названием «Губернатор Боос? Спасибо — не надо».
Как предполагается, в сентябре президент будет назначать нового или переназначать нынешнего губернатора, поэтому мы в конце августа должны донести до Дмитрия Медведева свое мнение, оставлять губернатором Бооса или не оставлять. Мы хотим, чтобы президент наше мнение услышал. Мы объявили о начале подготовки к митингу. Пресс-конференция продолжалась до 16.00. Затем я съездил на пикет к «Патриотам России» на улицу Театральную и в 19.30 возвращался домой. Было светло — сейчас ведь самые короткие ночи. Все было видно. Я услышал за спиной шаги и почувствовал что-то прохладное на спине. В такие моменты обостряется шестое чувство — хорошо, что я не оглянулся, могли бы и в глаза попасть, но полили изрядно. Вокруг были люди, гуляли подростки, они рассказали, что напавшему на меня было лет семнадцать. В лицо я его не видел. Он плеснул, успел повернуться и побежал. Я за ним. Зарядку я не делаю, и возраст уже не тот, поэтому не догнал. Я кричал: «Держите его!», но люди не понимали, в чем дело: бежит зеленый человечек, что-то кричит. Парень сел в машину — «мерседес» темного цвета с блатным номером 001, букв никто не запомнил.
— Ты уже обратился в милицию?
— Конечно, написал заявление и номер машины сообщил. Еще одной возможной причиной нападения на меня считаю те судебные разбирательства, которые идут до сих пор. Судья, основываясь на показаниях одного свидетеля — полковника Александра Шельпекова, начальника областного центра противодействия экстремизму, посчитала меня виновным в организации мандаринового флэш-моба 20 марта и приговорила к штрафу в тысячу рублей. В историю я войду как деликвент — так назвала меня судья Куликова, с латинского это слово переводится как «человек с социально опасными отклонениями, способный устроить революцию, бунт, восстание». Не знаю, гордиться этим или переживать. Впереди у меня еще два суда.
Кефиром по губернатору
— Почему после нападения, весь в зеленке, ты отправился в офис «Единой России»?
— По дороге зашел, мимо как раз проходил. У них солидарная ответственность, конвейер. Попытаюсь обрисовать картину, сложившуюся в нашем государстве, в обществе и в нашей области. На профилактической беседе в центре «Э» без всяких обиняков, без ссылок на Конституцию, права человека мне было четко, цинично и нагло заявлено: ты поднял руку на последнее святое, что у нас в стране еще осталось — премьер-министра, ты ублюдок, урод. Сказали, что всем объяснят, что я алкоголик, а мой трезвый образ жизни — обман, что меня в армии насиловали, что я продал партию Михаила Чесалина и коммунистов за 10 тыс. рублей хозяину из Москвы через Бабошина. Что я маньяк, вор, мне руки никто не подаст, нигде не устроюсь на работу, убегу из Калининградской области, что в конце концов у меня найдут героин, и, пока докажут, что невиновен, я лет пять просижу в СИЗО. При этом у меня изъяли мобильник, личные вещи, ремень — и в таком унизительном виде, со спадающими брюками, доставили в кабинет и предупредили, что выход у меня из милиции один: едем в городскую администрацию — и я забираю уведомление о проведении пикета против милицейского произвола, по поддержке усилий президента по реформированию системы МВД.
И, что самое интересное, все эти угрозы начали сбываться. 9 мая атаман Сергей Данилевский не пустил меня на парад, стал расспрашивать, не собираюсь ли я бросить в губернатора кефиром.
— Это же бред какой-то… Может, ты действительно так опасен?
— Да, они нас такими считают. Независимые журналисты и имеющие гражданскую позицию люди тоже для них угроза. Человек, умеющий читать, уже опасен. Прочитает статью 31 Конституции и узнает, что имеет право на митинг и собрания. Тем я и опасен ОПГ, сидящей на нефтяной игле. Вот эта группа и облила меня зеленкой.
— Опасна твоя гражданская позиция. Но ты ведь такой же Балтийский атаман, как и Данилевский, — почему ты будешь кидать кефиром в губернатора?
— Они панически боятся. У них каждый брошенный фантик превращается в КамАЗ навоза, а каждое слово гражданина преподносится в их милицейских сводках как митинг в Греции или Киргизии. Вот такие они паникеры. Я с ужасом вижу, к чему мы пришли. В 1989 году, когда мы начинали свою общественную деятельность, даже советская милиция себе такого не позволяла. Начальство тогда не только прикасаться —делать митингующим замечания запрещало. В 90-е годы проводили свободные митинги против Ельцина, Черномырдина, демонстрации, шествия — и никто ничего себе такого не позволял. А тут я окунулся в такую бездну, я даже не подозревал, что произошло. Да, при одном из губернаторов, «Батяне», творились страшные вещи — нападения на журналистов, но это была не милиция, а бандиты. Получается, сейчас роль бандитов взяли на себя стражи порядка? С чего начал у нас губернатор Боос? Он устроил здесь партийную Думу и партийное правительство. Сняли с выборов «Родину» и «Народную партию». Боос приехал, он же пришлый (в том-то и опасность назначения губернаторов), он не знает нашего общества, а наше общество гражданское, я считаю, толерантное. А он пришел как бульдозер и стал закатывать прессу. Повел себя как слон в посудной лавке. Запретил партии, движения, не допустил до выборов. К чему это привело? Ему нужна была охранка. И за время его губернаторства все эти «шельпековы» и «лаврентьевы» укрепились. Сегодня мы видим попрание гражданских прав. Человек имеет право на высказывание своих убеждений и мнений. Нормальный губернатор должен быть заинтересован в том, чтобы у нас было как можно больше митингов и пикетов.
— Хорошо, Женя, давай поговорим о нормальном губернаторе. Вы хотите 21 августа устроить митинг, высказаться против переназначения на второй срок Бооса. А дальше? Какого вы ждете губернатора? Он что — из космоса прилетит? Из Америки его привезут? Кто вас устроит?
— Мы сами себе задаем этот вопрос. И народ нас спрашивает, это широко обсуждается. Тема митинга будет гораздо шире, вплоть до требования возвратить выборность губернаторов. Несомненно, надо вернуть право выбора и отзыва губернатора. Мы понимаем, что до сентября не успеем. Но тогда народ имеет полное право предложить президенту свою кандидатуру. Народ — источник власти.
— Это же наивно. Предложат тебя в губернаторы — ты справишься?
— Я, конечно, губернатором быть не смогу, но достойные кандидатуры обсуждаются. Например, Михаил Чесалин, Виктор Васильев. В нашей области большой интеллектуальный потенциал, управленческий, здесь много нормальных военных. Я не призываю к тому, что нам нужен новый адмирал-губернатор, но приемлемые кандидатуры есть. Просто их не видно и не слышно. Они замалчиваются. Мы видим, что сделал Боос (по принципу своего патрона): друзьям — все, остальным — по закону. Он привез и сделал партийную Думу, правительство. Вот где сейчас Валентина Калинкова? Лично мне она говорила: я столько для казачества сделаю, буду помогать. Все эти Наталии Шерри, Гаянэ Кизарьянц, Александры Смирновы до этого и не знали, где наша область находится. Свое отбудут, а потом будут делиться воспоминаниями.
— Женя, и среди местных деятелей всяких хватает. Дело, может, не в прописке, а в политике, которую тут творят?
Согласен, но ведь нынешний губернатор начал свою бурную деятельность с мегапроектов, чего только не обещал. Не изучив местный бизнес, систему отношений, демократические традиции. И действительно, сама система подставила и его тоже. Были же сигналы о нарушениях прав человека, рейдерских захватах. Президенту об этом докладывали Лукин, Элла Памфилова, Семигин. А нашего губернатора преподносили как лучшего, эффективного менеджера. В результате мы получили 30 января. Сырьевая модель Путина, освященная покровительством «Единой России», не предполагает людей, мешающих обслуживать трубу. Все чего-то требуют.
— Может, эта власть действительно не может удовлетворить запросы своего народа? Я вот диплом будущего специалиста по связям с общественностью рецензировала — так автор искренне рассуждает о предрасположенности нашего общества к противостоянию населения и власти.
— Власть обязана к этому стремиться. К удовлетворению запросов и жалоб населения. Вот, например, Данилевский и Торба с их казаками — ситуация с ними такая же, как в стране. Кто не в партии «Единая Россия», тот против нас. Кто не в приближенном бизнесе, того можно топить, давить и банкротить. В результате безумные цены. Так и в казачестве. Эти два господина постановили: кто не в их хуторах и станицах — тот не казак. Параллель прослеживается четко. Эти люди, можно сказать, приватизировали казачество, как и праздник 9 Мая.
Они наконец-то нашли выход, как бороться с инакомыслящими казаками. Говорят, эти деятели подают в милицию правильные оттиски печатей, милиция видит казака в форме, подзывает и проверяет удостоверение (имеет ли право форму носить). Если не их казаки, нужные, то штрафуют на 15 тыс. рублей. У них, оказывается, самые казачьи казаки, это ж абсурд. То же самое происходит и в стране, и у Бооса. Кто не в «ЕР», не в думской фракции этой партии, не близок их бизнесу, не ходит с лозунгами молодогвардейцев, тех можно прессовать, устраивать на них гонения.
— Вас называют несистемной оппозицией, как у Высоцкого: «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков». Давай поговорим про вожаков. Протестная волна вынесла на баррикады Константина Дорошка, теперь он в системе, ходит на совещания в галстуке и костюме, а ты занял его место? Люди хотят свеженького, новенького. Ты себя лидером ощущаешь?
— Если честно, меня еще с детства всегда куда-то выбирали. Я был заводилой драк и разборок, юношеских, подростковых. Люди меня выбирали вожатым, атаманом, а начальство выгоняло, когда я входил в противодействие с администрацией. Меня выбирали в совет трудового коллектива треста, директором предприятия. Было такое в 90-е годы. Я как-то на досуге посчитал: оказалось, я был в 79 общественных организациях, партиях, движениях. Но я не рекордсмен. Лидерство за Владимиром Алексеевичем Багалиным: он в свое время возглавлял и курировал 110 организаций.
— Тебя в книгу рекордов Гиннесса пора занести…
— Я не ощущаю себя лидером или каким-то вождем. Просто (не побоюсь этого слова!) я — народ. Я из народа. Меня зовут, предлагают вместе бороться за гражданские права. И я иду. И все кончается при первом же дележе преференций. Мне обещают реализацию гражданских прав, и я вступаю в партии и движения. А когда дележ портфелей, меня и моих сподвижников обходят.
— То есть ты борешься, а эти люди приходят во власть, становятся депутатами, используют тебя? У вас движение обиженных? И что теперь?
— Нет, мы не обиженные, а не реализовавшие до конца свои возможности. Вот я в свое время делегировал свои полномочия по гражданской деятельности, допустим, тем же Николаю Тулаеву, Владимиру Никитину, Игорю Рудникову. И теперь, спустя годы, решил: хватит передавать свои полномочия, будем брать власть в свои руки.
— И как вы будете действовать?
— Всеми законными способами. Сейчас идет оповещение и подготовка к митингу 21 августа. Я уверен, к нам придут многие партии. Хотя вспомним 30 января: там в основном был народ беспартийный. Я подхожу к людям и разговариваю с ними. И знаете, что они говорят? То, что обещал губернатор, не выполнено.
— Путь революционера, как показывает российская история, опасен. Тебе не хочется стать богатым, успешным, сытым, пахнущим дорогим одеколоном, гламурным — на яхте и в крутой тачке? Ведь ты до сих пор без работы?
— Сколько ни прихожу на биржу труда, пока никаких вакансий не предлагают. Я подаю паспорт, трудовую книжку — и мне, инженеру-строителю с высшим образованием, отвечают, что работы для меня нет. Не исключаю, что у милых девушек есть некий «черный список», спущенный сверху. Это о работе. Общественная деятельность миллионов не приносит, мы ведь все делаем бесплатно. А если б у нас деньги были, я представляю, сколько бы мы сделали! Депутаты вон сколько денег получают, а КПД практически нулевой. Вряд ли мы бы зажрались и так бы отпихивались от избирателей. А то, что небогат, так сам виноват. Сначала была романтика, а когда в 90-е годы тоталитарное государство рухнуло, я успокоился и выбрал жизнь работника наемного труда. Решил, что не надо мне быть бизнесменом, набивать карманы — это ведь какая социальная ответственность. Я осознанно делегировал свои права и подумал: мы сделали великое дело, начнется новая жизнь.
— Так ты теперь не романтик?
— Нет, не романтик. Я понял, что ошибся. Не надо было передавать, надо было в свои руки брать. Тогда было бы все по-другому.
— Давай вернемся к тому, с чего начали. Как ты думаешь, почему в области так процветают гнусные и противные методы — полить зеленкой… С вами никто не спорит, не дискутирует. Если начнут маркировать инакомыслящих и устранять их, прокатит это в нашем обществе, как ты считаешь?
— Порочность существующей системы и привела к такой искаженности сознания власти. Они трусы, побоятся устранять оппозицию, ведь на это и ответы будут серьезные. В Калининградской области такое точно не прокатит, наша область толерантная и демократичная. Судя по звонкам, люди серьезно возмущаются нападением на меня. Я чувствую поддержку народа. Хотя, конечно, против нас действуют на самом деле подлыми методами. Добрались до сына. Он лейтенант милиции, всегда отлично служил, термосом награжден, был хорошим, а теперь вопрос вплоть до увольнения стоит, затаскали в ОСБ. Михаил у меня закаленный, самостоятельный, опыт есть. Я, конечно, не Че Гевара, и за сына порой бывает страшно. Ведь шантаж и угрозы — вот их методы.
